16/02/21 - 07:04
С ростом иерархии пропорционально уменьшается область свободных игр стихийных сил
Закон роста иерархической пирамиды по мере зрелости социальной системы означает её упорядочение, уменьшение хаоса.
Правда, оказывается, что порядок тоже имеет свои пределы. И в какой-то момент оборачивается против самого себя, против целостности системы, которая должна, казалось бы, только укрепляться. Ан нет! Римская империя рухнула как раз при единоличной власти. Век абсолютных монархий закончился революциями в Англии, Франции, России, Австро-Венгрии, Турции...
Порядок достиг предела и разрушился. Возник хаос, из которого начал рождаться новый порядок. Может быть, дело в том, что с ростом упорядоченности, иерархии пропорционально уменьшается область свободных игр стихийных сил. Хаос обычно имеет негативные коннотации. Но, возможно, значение стихийных сил в социальных системах оценивается односторонне. Они играют не только негативную роль. Ведь это, по сути, та самая сфера саморегуляции, где проявляются свободные творческие силы общества.
И их чрезмерное подавление приводит, в конечном счёте, к стагнации в развитии и разрушению систем. Англосаксонская модель управления тем и хороша, что удалось отыскать некий баланс между директивным рациональным началом, воплощённом в ЦВВ, и творческим иррациональным началом саморегуляции. Мостом, соединяющим оба эти начала, выступают органы и институты оперативной власти.
Наряду с пониманием демократии как механизма выявления воли большинства существуют другое «либеральное», выдвигающее на первый план методы осуществления власти, обеспечивающие индивидуальную свободу. В соответствии с ним методы, основанные на «верховенстве права», строгом соблюдении закона, Конституции, прав человека, особенно меньшинств, минимуме и мягкости государственных репрессий признаются демократическими. Сам режим власти называется тоже демократическим, и демократический же его характер связывается с демократическим устройством власти, всё теми же выборами, политической конкуренцией, представительными учреждениями. Соответственно, противоположный ему авторитарный режим связывается с абсолютистскими, диктаторскими и прочими недемократическими формами организации публичной власти. Но эти корреляции в значительной степени искусственны. История демонстрирует не столь жёсткую зависимость. Как констатирует Бертран де Жувенель, «…прогресс от монархии к демократии сопровождается необычайным развитием инструментов принуждения. Ни у какого короля не было в распоряжении полиции, сравнимой с полицией современных демократий».
Как пишет Джон Данн: «Демократия – неподходящее слово для описания какого-либо политического устройства, поскольку оно слишком метафоричное и чересчур льстивое, чтобы отражать практические качества любого правительства; в самой категории демократия нет ничего такого, что сможет гарантировать или оздоровить работу любого реального правительства.
Хорошим или плохим правительство делает его действия или бездействие. Из текста конституции и из формальных процедур, посредством которых правительства набирают свой персонал или избавляются от него невозможно узнать о личной безопасности и свободе граждан, преуспевании или бедствовании любого общества…Хорошими или плохими конкретные правительства делает не то, как они приобрели свою власть. Таковыми их делает только то, как они этой властью пользуются и что такое использование означает для личной безопасности и благополучия каждого гражданина их страны. И это может иметь лишь отдалённое отношение к обстоятельствам, при которых нынешние правители оказались у власти. Таким образом, в любой стране мира граждане отчётливее увидят свою политическую судьбу, если сосредоточиться на том, как правительства влияют на их собственную жизнь и не будут пытаться интерпретировать это влияние через категорию демократия».
Эту же мысль доказывает Й. Шумпетер применительно к конкретным историческим условиям авторитарных форм правления, которые «преуспевали в защите того, что по убеждению большинства из нас должен отстаивать только демократический строй. Нам следует подчеркнуть это обстоятельство и признать наличие значительного элемента демократии - в данном смысле - даже в самых автократических, на первый взгляд режимах». И далее: «...воле и благу народа могут служить, и во многих исторических ситуациях служили правительства, которые нельзя назвать демократическими в соответствии с любым из общепринятых смыслов этого слова».
Томас Гоббс бесстрастно констатировал: «Свобода одинакова как в монархическом, так и в демократическом государстве».
Отсутствие прямой зависимости между формой правления и методами осуществления власти отмечают и либеральные мыслители. «Политическая демократия не обязательно включает в себя свободу и права личности», - пишет Ричард Пайпс.
«Но между индивидуальной свободой и демократическим правлением нет необходимой связи. Ответ на вопрос «Кто управляет мной?» логически не связан с вопросом «Как сильно правительство ограничивает меня?», - замечает Исайя Берлин.
скачать в формате | pdf | doc |
← вернуться в список
распечатать