30/03/21 - 07:07
Тектоника российской власти определяется столкновением тенденций «модерна» и «архаики»
Тектоника российской публичной власти в социокультурном измерении определяется столкновением тенденций «модерна» и «архаики». Архаику я употребляю отнюдь не в негативном смысле. Её образуют сформировавшиеся веками и синкретически присутствующие в социально-культурном содержании ценности сильной единоличной власти, с которой в общественном сознании связаны защита суверенитета и целостности страны, безопасность граждан. Но социально-культурный дискурс России уже давно не определяется одной архаикой. Со времён Петра Первого в этот дискурс интегрируются самые современные идеи, совокупность которых я условно назову «модерном». «Модерн» привносит в российский социально-культурный дискурс идеи демократии, а «архаика» - идеи патриотизма. Эти ценности не должны противостоять друг другу, а наоборот – должны сочетаться в текущей политике.
На институциональном уровне эти две тенденции проявляются так: архаика - в постоянно возрождающемся в российской политической практике Центре верховной власти (Император – Генсек – Президент), модерн – в развитии деятельной самостоятельности граждан, что на Западе передаётся термином «гражданское общество». С практической точки зрения на институциональном уровне столкновение этих двух тенденций приводит к появлению таких политических институтов, как свободные демократические выборы, парламентаризм, конкурентная партийная система, независимая пресса. И эти институты в наше время должны не только сосуществовать, но образовывать единый политический организм с сильной верховной президентской властью, соглашаясь с правами верховной власти модерировать деятельность гражданского общества. В оптимальном варианте тенденция модерна закрепляется в наличии широкой сферы общественной саморегуляции, а тенденция архаики – в директивных методах управления, присущих ЦВВ. Оперативная власть является той областью, где, прежде всего, происходит взаимодействие «архаических» и «модернистских» институтов. Гармоничное взаимодействие этих институтов, порождённых двумя названными тенденциями, зависит от организации, прежде всего, оперативной власти. На первый взгляд, это попытка совместить несовместимое. Но история знает сложные формы правления, совмещающие элементы таких, казалось бы, взаимоотрицающих форм как монархия, аристократия и демократия. Более того, многие авторитетные исследователи государственности признают такие сложные формы самыми оптимальными для обеспечения стабильности и поступательного развития общества. Об этом писал ещё Аристотель, называя подобную сложную форму «политией». Рассматривая оптимальную форму правления для постсоветской России, Алексей Салмин настойчиво предлагал вернуться к этому аристотелевскому понятию, впоследствии подхваченному Полибием и Цицероном. Салмин писал: «Речь идёт о тех теориях, которые были призваны обосновать интеграцию в единый государственный организм и специализацию в нём, с одной стороны, монархии и аристократии, сакрализованных и иерархизированных, а, с другой стороны, представительных учреждений, избираемых «от народа» на основе рационально-правовой процедуры». Термин «полития», инородно звучащий в институционально-нормативном контексте, в аксиологическом аспекте позволяет совместить, казалось бы, несовместимые ценности политической культуры. С одной стороны, сильную верховную единоличную власть, глубоко укоренённую в российском социально-культурном каркасе, а с другой, демократические выборные принципы, органично интегрированные в основания публичной власти. В практике государственного строительства это должно проявиться в соединении сильной президентской власти как верховной и широкой вовлечённости граждан в формирование оперативной власти посредством свободных конкурентных выборов и в другие формы участия в управлении государственными и общественными делами.
скачать в формате | pdf | doc |
← вернуться в список
распечатать