28/12/20 - 08:08
Не народ, а именно общество является источником публичной власти
Признание Президента Центром Верховной власти вступает в противоречие с ещё одной догмой - неприкасаемой концепцией «народного суверенитета». Речь идёт ни много ни мало об источнике власти. Если источником власти является народ, то ему и принадлежит верховная власть. И по-другому якобы быть не может.
Однако, источник власти не всегда означает верховенство. В конце концов, источником абсолютной власти монархов был Господь Бог, по их же уверениям и в соответствии с господствовавшей тогда идеологией. Но явно не он диктовал принимаемые ими решения. Народ в современных конституционных теориях занял место Бога. И выполняет ту же функцию: легитимировать в сознании людей новый абсолютизм и скрывать реальные центры власти. Его торжественно и пышно провозглашают носителем суверенных прав. Боюсь утверждать об отсутствии таких прав у Господа, но что их нет у народа, это точно. Как и теория разделения властей, концепция народного суверенитета родилась в период борьбы буржуазии за власть, и так же, как и разделение властей, имела сугубо прикладное значение. Она была таким же орудием буржуазии в борьбе с абсолютной монархией, как марксизм стал «булыжником пролетариата» веком позже, точнее, пришедшей на плечах «пролетарской диктатуры» всевластной бюрократии. Теория народного суверенитета могла бы быть отброшена. Как отбрасывают булыжник за ненадобностью. Но пригодилась. Как и разделение властей. Сначала две теории конкурировали между собой, что проявилось в спорах по поводу парламентской и президентской республик. Потом интеллектуалы Запада примирили их. Уж больно красиво обе объясняли преимущества западной демократии. Оказалось, обе удобны не только для завоевания власти, но и для сохранения её. «Народный суверенитет превратился в «ценность», став «вторым аксиологическим китом демократии» после «разделения властей».
В основе теории народного суверенитета лежит наивный трёхвековой давности номиналистический взгляд на общество: свободные от природы индивиды объединяются в свободный союз, то бишь, государство, и, заключая общественный договор, делегируют ему свои суверенные права.
Гоббс, Локк, Руссо по-разному представляли себе возникновение государства, но исходная точка одна – ньютоновская механика, перенесённая на зарождающиеся политические теории. Общество представляется не как изначально и объективно единый целостный организм, а как совокупность индивидов-атомов, чьё объединение в общество и государство зависит от их личной воли.
За 300 лет науки об обществе развились чрезвычайно. Появились социология, психология, антропология, политология. Никто уже не представляет первобытное общество утраченным раем на Земле, где первоначально были все равны. Как, впрочем, и обществом, где идёт война всех против всех. Накоплен огромный эмпирический и теоретический материал о происхождении государства.
Общество понимается как сложная социальная система, где разные социальные группы занимают неравное положение, и их представители имеют разные возможности участвовать во власти. И только наука конституционного права застыла на рубеже 300-летней давности! Мантра народного суверенитета повторяется многократно, причём учёными различных политических направлений. В этом смысле народному суверенитету повезло ещё больше, чем разделению властей. Если в советское время разделение властей клеймили как проявление буржуазной идеологии, то народный суверенитет был в фаворе. Он служил обоснованием полновластия Советов и народной сущности самой советской власти. Так что традиция народного суверенитета укоренена в общественном сознании россиян похлеще монархических абсолютистских традиций, о которых так любят писать наши либералы. Удивительно, как через почти три века после появления этой теории, после работ Огюста Конта, Эмиля Дюркгейма, Герберта Спенсера, Вильфредо Парето, Питирима Сорокина, Тэлкотта Парсонса, Гаэтано Моска, Чарльза Миллса можно всерьёз писать о народном суверенитете и, более того, делать его краеугольным камнем конституционной практики?!
Источник власти - не народ, а общество. Не собрание атомизированных индивидов, а сложный иерархизированный общественный организм, в своём проявлении представляющий высокоорганизованную целостную систему, каждый сегмент которой по-разному включён во власть, в разной степени обладает ею, либо влияет на неё. Сама власть - уже не просто плод соглашения «свободных индивидов», которым она принадлежит, и которые могут при случае «турнуть» её, реализуя «право на восстание». Власть - это функция общества, внутренне присущая ему. Никакие атомизированные индивиды изначально публичной властью не обладают. Общество как единый целостный организм рождает власть, и в этом смысле является её источником! А может быть, прав в своём радикализме Жувенель, который вообще утверждает, что власть создаёт общество и в этом смысле предшествует ему? Впрочем, здесь мы вплотную подходим к границам экзистенциализма, которые, наверное, не стоит переходить в данном сочинении.
Принципиально важно подчеркнуть тезис, что не народ, а именно общество является источником публичной власти. В российской юридической литературе эти понятия принято отождествлять. При отсутствии количественных различий (народ страны и члены общества количественно совпадают), качество принципиально иное. Народ - понятие плоское, индивиды, его составляющие, равны. А общество изначально иерархично. Значит, есть те, кто наверху, есть верховные. Общество как иерархическая сложная система верховную власть содержит имманентно и изначально, народ как механическое скопление индивидов - нет.
Сторонники народного суверенитета наверняка возразят: вы путаете фактическое, социальное равенство и формально юридическое равенство, равенство перед законом. Да, скажут они, участие во власти и доступ к власти разных людей различаются в зависимости от социального положения, но юридически же они равны. У каждого, независимо от социального положения, один голос как у избирателя, обладающего активным избирательным правом. Избиратели обладают формально равным пассивным избирательным правом. Это, конечно, большое демократическое достижение, но оно не колеблет власти верховных и не доказывает, что народ обладает суверенитетом. Доктрина народного суверенитета основана как раз на фактическом, а не на формально юридическом равенстве. У Руссо речь идёт о полновластии как о реальном явлении, а не формально юридическом. Это как покупка дорогого авто. Если у Вас и Абрамовича равное юридическое право купить «Бентли», то это не делает Вас олигархом. Так же формально юридическое равенство не превращает «народ» в суверена. Скорее, различия форм юридического равенства и фактически разных возможностей отдельных граждан свидетельствуют о фиктивности народного суверенитета. Формально юридическое равенство перед законом и судом сыграло значительную роль в обеспечении прав человека, особенно при защите личных прав и в судопроизводстве, содействуя нивелированию социальных различий. Но вопрос, кто является субъектом верховной власти, предполагает не формально-юридический ответ, а реальный. Проблема не в том, кого Конституция называет верховной властью, a в том, кто является таковой на самом деле. Формально юридический подход провоцирует фиктивность Конституции относительно народного суверенитета, если исходить из учения о фактической и юридической Конституциях и, соответственно, о реальных и фиктивных конституционных положениях.
Да, Конституция имеет не только регулирующую, но и идеологическую функцию. И категория народного суверенитета несёт важную идеологическую нагрузку. Но приоритет должно иметь регулирование общественных отношений. На основе конституционных норм должны возникать реальные правоотношения с реальными субъектами. Фикция рождает только фикцию! Одновременно искажается в угоду идеологии регулирование реальных отношений, правовой статус реальных субъектов, либо они оказываются вне правового поля.
скачать в формате | pdf | doc |
← вернуться в список
распечатать