30/11/20 - 08:09
Без признания существования ЦВВ единство власти обеспечить невозможно
С новой силой в России дискуссии по поводу единства власти разгорелись с рецепцией принципа разделения властей российской наукой конституционного права и политической практикой в начале 1990-х годов. Эти споры не утихают и по сей день. Исследователи стали перед дилеммой: очевидная необходимость обеспечить единство государственной власти и невозможность игнорировать принцип разделения властей. Практически эту проблему создатели Конституции решили, поставив Президента над остальными властями. Но признать верховенство Президента, как того самого центра публичной власти, обеспечивающего её единство, теоретики не могут, ибо это противоречит ортодоксальному толкованию принципа разделения властей. Для решения этого противоречия авторы прибегают к простенькому софизму: «У власти единый источник – народ, значит - и власть едина». Но «народ» не является органом власти. Раймон Арон писал: «Народ – совокупность составляющих данное сообщество людей – неспособен, будучи взят в целом, осуществлять функции управления».
Обеспечить единство власти может только орган, наделённый соответствующей компетенцией, обладающий полномочиями согласовывать деятельность ветвей власти, разрешать между ними конфликты, а в случае необходимости принуждать. Обеспечение единства власти – постоянная профессиональная деятельность. Как писал Конрад Хессе, «государственная власть и её условие – политическое единство реально не существуют априори, а должны постоянно заново создаваться совместной организованной деятельностью людей и поддерживаться».
Другие исследователи пытаются разрешить противоречие единства власти и разделения властей, по сути, подменяя принцип разделения властей её функциональным структурированием. Так, А.В. Безруков пишет: «Государственная власть как целостное явление едина. Но она может структурироваться в зависимости от выполняемых функций на различные ветви и уровни». Этой же позиции придерживается Б.С. Эбзеев: «Государственная власть едина, но функции её – законодательство, управление и правосудие – осуществляются различными органами, каждый их которых имеет отдельные полномочия…». Но эта точка зрения, скорее, отвергает принцип разделения властей, чем сочетает его с принципом единства власти.
Поэтому те авторы, которые не довольствуются софистическими умозаключениями, а объективно стремятся найти ответ на вопрос о единстве государственной власти в случае буквального применения теории разделения властей, останавливаются в нерешительности перед необходимостью объяснить организационный механизм обеспечения этого самого единства. Они пишут об организационно-правовом механизме. Описывая подробно его правовую часть, они не раскрывают его организационные основы. Это неудивительно. Их невозможно отыскать, не подвергая сомнению классическую теорию. Искомый организационный механизм может обеспечить только верховная власть, стоящая по праву над остальными властями.
Без признания существования ЦВВ единство власти обеспечить невозможно, и пора это осмыслить на теоретическом уровне. К сожаленью, в современной юридической литературе эта мысль не получила должного развития. Лишь у некоторых авторов можно встретить замечание, что «гарантом единства публичной власти служит Президент Российской Федерации». Это неудивительно, учитывая традицию «нашего республиканизма». Идею разделения властей некоторые авторы, причём как дореволюционные, так и советские, доводили до крайности, отрицая вообще институт главы государства при республиканской форме правления, считая его искусственным образованием, монархическим рудиментом. Однако, история свидетельствует: реализовать принцип разделения властей в ортодоксальном виде не удалось нигде. Фигура главы государства рождается естественным путём, зачастую даже вопреки желаниям «прорабов госстроительства». Уже первые попытки конституирования США привели отцов-основателей к созданию фигуры сильного президента в специфической, не предусмотренной классической теорией, системе checks&balances. При том, что по некоторым свидетельствам, по меньшей мере, 21 из 55 делегатов Конвента в Филадельфии выступал за монархию в США в какой-либо форме. Англичанам республики хватило ровно на 11 лет. После смерти «республиканца» Кромвеля английский парламент счёл за благо восстановить монархию. Во Франции всё закончилось диктатурой Наполеона. В других странах Европы монарх стал рассматриваться как четвёртая «умеряющая» власть.
Обращаясь к истории, известный американский социолог Ф. Риггз недоумевает, что США «…единственная страна, которая не испытала ни одного катастрофического провала, за которым последовал период военного или президентского авторитаризма. Разве это не удивительно? Довольно глупо ссылаться, как делают многие из нас, на страны, которые пытались следовать нашему примеру и потерпели неудачу. Я не нахожу каких-нибудь системных различий в их культуре, географическом положении, истории, экономике или этническом составе, чтобы объяснить разницу. В конечном счёте, я был вынужден согласиться с поразительным выводом: наша система настолько уязвима для провала, что поистине удивительно, почему мы не прошли через такое горькое испытание». Ответ профессору прост: в США есть ЦВВ, который не позволяет осуществляться подобным «провалам». А в других разделение властей понимали слишком буквально.
Попытки насадить в чистом виде принцип разделения властей предпринимались в период массовой деколонизации в 50-60-х годах. Метрополии «подарили» своим подопечным Конституции, которые абсолютизировали разделение властей. На центры верховной власти не было и намёка. Однако, очень быстро «независимые» ветви власти вошли в клинч, и их борьба завершилась установлением вождистских, а кое-где и диктаторских режимов. Проявились утопические аспекты разделения властей. Без ЦВВ невозможно было обеспечить единство и предотвратить конфликты между ветвями власти. Также стало понятно, что без национального ЦВВ крайне сложно сконцентрировать ресурсы и мобилизовать силы для собственного развития, так как эти ресурсы по-прежнему выкачивались колонизаторами. В конечном счёте, оказалось, что догматическое воплощение принципа разделения властей не позволяет обеспечить суверенитет, оставляет страны в фактической зависимости от бывших метрополий, без развития. Прав А.М. Барнашов: «Эта доктрина, сама по себе, как одна из теорий правления не смогла стать основой для создания стабильной и эффективной политической системы».
Как бы доктринёры разделения властей ни пытались устранить из системы власти главу государства как ЦВВ, стремясь буквально воплотить в реальность теорию Монтескьё, он (глава государства) возрождается буквально как феникс из пепла. Это лучшее свидетельство ущербности трёхчленной структуры. Без координирующего центра, стоящего над «каноническими» тремя властями, система нежизнеспособна. Между тем, исследования разделения властей проходят в «горизонтальной плоскости», их объектом традиционно выступают отношения законодательной, исполнительной и судебной властей между собой. В «вертикальном разрезе» разделение властей не анализируется десятки лет, с тех самых пор, когда финансовая власть окончательно подчинила государственную, тем самым, приобрела верховный статус и ушла в тень. В поле зрения учёных остались три классические ветви власти, с которыми они и упражняются по сей день. Тон, естественно, задают западные политологи и философы. Схема с тремя ветвями власти весьма удобна для апологетов западной демократии, поскольку не затрагивает верховную финансовую власть, остающуюся за границами внимания публики. Между тем, так было не всегда.
скачать в формате | pdf | doc |
← вернуться в список
распечатать