10/08/20 - 10:06
Задача Президента – не быть вождём, который «тащит» за собой нацию, а создать условия для раскрытия потенциала общества
Я не первый, кто утверждает, что власть Президента в России носит верховный характер. Но эта характеристика президентской власти обычно даётся в негативном контексте. Лишь некоторые авторы оценивают верховенство президентской власти по-другому. А.А.Васильев нейтрально замечает: «…власть Президента РФ отражает всё существо верховной власти…». Н.И. Грачёв определяет Президента РФ «как орган верховной управительной власти или орган верховного управления государства».
Все остальные «верховность» ругают. Так, О. Крыштановская пишет, что кроме законодательной, исполнительной и судебной властей имеется власть верховная, обладающая монополией на универсальные решения. Для верховной власти остальные органы управления являются не партнёрами или конкурентами, а подчинёнными. Ей вторит О. Гаман-Голутвина, которая считает, что над законодательной, исполнительной и судебной властями доминирует четвёртая, верховная. А А.А. Ионова, констатируя принадлежность «верховному лицу последнего слова по всем сколько-нибудь значимые вопросам управления», приписывает чрезмерно развитому институту президентства разрушающий эффект в отношении государства.
Для критиков верховная власть автоматически означает авторитаризм. Но доминирующая роль главы государства не обязательно означает авторитарный характер российской публичной власти. В конце концов, даже первого Президента США Джорджа Вашингтона ретивые демократы называли и «выборным монархом», и «временным королём». С тех пор структура власти в США мало изменилась, однако сегодня российские духовные наследники поборников свободы XVIII века считают её идеалом демократии.
Хочу напомнить, что Президент в России – глава не только государственной, но и публичной власти. Поэтому немаловажное значение имеют неюридические факторы. Не только сдержки и противовесы внутри государственной власти, но и общественные ограничения такой власти: гражданские институты, общественное мнение, культурные установки, научные концепции и другие социокультурные факторы. Не стоит переоценивать роль формальных юридических институтов, в том числе, и в ограничении власти. Многое зависит от личных качеств людей, стоящих у «кормила». В конечном счёте, от духовной зрелости и патриотического настроя элиты, способности власти к самоограничению. В дореволюционное время такое понимание было. Ещё в конце 19 века об этом писал один из основоположников российского государственного права А.Д. Градовский. А как замечает М. Смолин, на власть влияют (а это говорилось о царских временах) «как внутреннее монаршье сознание, способное самоограничивать власть, так и внешнее общественное сознание, тоже имеющее немалое влияние на верховную власть».
И, конечно же, Президент в качестве ЦВВ не может не быть ограничен правом и законом. В этой связи особую роль должен играть Конституционный суд РФ. Так что, широкие полномочия российского Президента не противоречат характеристике России как демократического государства, закреплённой в статье 1-ой Конституции РФ.
Это так же не означает возвращения времён тоталитаризма. Возникает вопрос, можно ли совместить рыночную экономику, политическую конкуренцию и личную свободу с единым центром верховной власти? Можно! Государственная Дума формируется на основе всеобщего прямого равного избирательного права при тайном голосовании. От Госдумы в решающей степени должно зависеть формирование кабинета министров. Политическая система становится конкурентной. Широкая сфера саморегуляции должна остаться. Это понимает и российский Президент. В своей инаугурационной речи 7 мая 2018 года Путин сказал: «Каждому важно понять, что только наша активная включенность в дела страны будет умножать энергию обновления, что эту работу не сделает за нас никто, что ведущая сила преобразований — это все мы, граждане России. Чем больше людей, представителей любой профессии, любого социального статуса и уровня полномочий осознает значимость своей роли в улучшении жизни, тем эффективнее, быстрее будет наше движение вперед».
То есть, задача Президента – не быть вождём, который «тащит» за собой нацию, а создать условия для раскрытия потенциала общества. Это предполагает, с одной стороны, освобождение сферы саморегуляции от мелочной опеки со стороны власти, а с другой стороны, наделение Президента полномочиями модерации политической и духовной сфер и защите этих сфер от деструктивного внешнего воздействия.
Наличие центра верховной власти в западных странах не приводит к подавлению гражданского общества и прав граждан. Почему бы так не быть и в России? Даже в условиях самодержавия русские юристы понимали это. Ф.Ф. Кокошкин писал, что «Только развитие самодеятельности народа может служить прочным фундаментом благополучия и национального прогресса». Конституционные нормы о свободе предпринимательства и труда, о свободе слова и совести, о свободе собраний и шествий, о свободе создания общественных и политический объединений, о свободе творчества должны реализовываться даже полнее, чем сейчас. Не говоря уже о личных правах, которые должны быть просто незыблемы! От этого напрямую зависит развитие страны.
Подводя итог рассуждениям о форме правления в современной России, прежде всего, следует заметить, что отождествление Президента России с монархом некорректно. Можно понять публицистов, которые в погоне за острым словцом отождествляют Президента России с монархом. Но странно слышать такое от серьёзных учёных. Отличия очевидны: Президент остаётся избираемым лицом, сроки полномочий ограничены, набор верховных функций и полномочий не бесконечен, он действует в рамках Конституции.
Что касается сходных черт, то они определяются родовыми признаками верховной власти, свойственными всем формам ЦВВ, но по-разному проявляющимися. Так, неотъемлемым свойством верховной власти является длительность срока полномочий её носителя в силу стратегического характера полномочий. Необходимость избавить ЦВВ от сиюминутных порывов масс реализуется в монархии в несменяемости суверена, а в российской организации публичной власти в сложной процедуре импичмента.
Российскую форму правления нельзя характеризовать как «дуалистическую республику» (по аналогии с «дуалистической монархией»), как это делают некоторые авторы. Дуализм предполагает, что глава государства – это, прежде всего, глава исполнительной власти, и он делит власть с равным по статусу парламентом. В российской же модели Президент не должен возглавлять исполнительную власть, он должен стоять над властями. Некоторые авторы обнаруживают в российской форме правления и «монархические черты». Но эти черты не столько монархические, сколько отражающие общие для верховной власти свойства, присутствующие в различных её формах (монархия, президентская форма и т.п.). Для характеристики российской формы правления также вряд ли подходят термины «полупрезидентская», «полупарламентская», «смешанная». Форма правления в России не есть некий «государственно-правовой коктейль», она вполне целостна и самостоятельна. Отстаивая целостность российской формы правления, остаётся вспомнить Г. Еллинека, писавшего: « Смешение типов по общему правилу происходит только в представлении людей, не в действительности. В органическом мире помеси, поскольку они вообще имеют место, остаются бесплодными, и это следует относить также к смешанным типам государственно-правовой теории».
Следует приветствовать усилия тех авторов, которые ищут уникальное название, Например, Д.А.Авдеев предлагает термин «конституционная монократия». Возможно, название не слишком уклюже звучит, но зато подчёркивает приоритет Президента в структуре власти. А этот приоритет обязательно должен быть отражён в наименовании формы правления применительно к Российской Федерации. И не только к РФ.
Надо сказать, что организация власти в России, критикуемая за «нетрадиционность», не столь уж оригинальна. По этому пути идёт ряд стран СНГ (Белоруссия, Азербайджан, среднеазиатские республики). В них тоже формируется ЦВВ в лице президентов (лидеров нации) этих стран, которые определяют основы политики и принимают стратегические решения. А правительства организуют исполнение этих решений и ведают текущими делами.
Нечто подобное можно найти и в истории. Похожую форму правления описывал Гегель применительно к Пруссии начала 19 века. В это же время подобные черты имели конституции Португалии и Бельгии. Можно предположить, что такие формы возникают, когда рыночные отношения достаточно развиты, но концентрация капитала недостаточна, и не появился такой крупный бизнес, который может взять власть и увести её в тень. Поэтому в этих странах ЦВВ оказывается в государственно-правовом поле, по необходимости публичен. С одной стороны, обществу заметна его значительная степень неограниченности и безответственности, а с другой, в отличие от классических ЦВВ он всё-таки испытывает на себе общественное влияние и ограничения.
Многие из российских исследователей заблудились в трёх соснах трёх ветвей власти, пытаясь подогнать место Президента под классическую теорию. Рисовать треугольники, даже с одним углом – дело не хитрое. Но если продолжать использовать геометрические аналогии, то систему власти надо представлять не в виде треугольника, а в виде пирамиды, в основании которой находится треугольник из традиционных 3 властей, или даже шестиугольник (если добавить финансовую, политическую (партийную), медийную власти), а на вершине – Президент. Но он определённым образом встроен в систему властей, так как общество задаёт определённые ограничения его действиям. Это совершенно особый тип государственной и публичной власти. И этот тип власти задаёт особую форму правления, в которой верховное положение занимает Президент.
Приоритет президентской власти – не аномалия, которую надо выправить, а ответ на реальную потребность в ЦВВ российского общества как системы. Гегель предвосхитил выводы теории систем об обязательном едином центре управления любой системы, обеспечивающем непротиворечивость команд. Именно понимание общества как системы приводит к обоснованию верховенства президентской власти через окончательность решений.
скачать в формате | pdf | doc |
← вернуться в список
распечатать