26/12/19 - 10:07
Признаки центра верховной власти (продолжение)
3.стратегичность
Стратегическая направленность деятельности центра верховной власти – ключевой его признак. Он определяет и ряд других черт, таких как – надпартийность и «нейтральность», опосредованный характер влияния общества на его формирование и нежелательность его прямых выборов, безальтернативность. Стратегичность означает, что центру верховной власти не следует вмешиваться в дела оперативного управления обществом. Как удачно заметил В. В. Желтов, «содержание стратегии является концентрированным выражением сердцевины власти». (Желтов В.В. Теория власти. М. 2008. с.42). Стратегичность как признак имеет два аспекта. Чёткое ограничение вопросов ведения верховной власти и, соответственно, её пределов, во-первых, является необходимым условием устойчивого развития общества. А во-вторых, является гарантией разделения оперативной власти, гибкой саморегуляции общества, и, в конечном счёте, служит институциональной предпосылкой реализации прав и свобод членов общества.
У оперативной власти должны оставаться достаточно широкие функции текущего управления обществом. Однако, в круг этих вопросов ни в коем случае не могут входить изменения базовых параметров системы. Поддержание базовых параметров системы и их изменение – исключительная прерогатива центра верховной власти. Большинство этих параметров публичны, и, как правило, закреплены в Конституции государства, хотя есть сущностные черты общества, которые жизненно важны для сохранения системы, но публично не декларируются и поддерживаются неформально. Кроме того, следует иметь ввиду, что к базовым параметрам относятся духовные ценности, которые существуют в обществе имплицитно, но, тем не менее, играют важнейшую роль в сохранении гомеостаза системы и потому их защита должна быть в сфере ответственности верховного центра власти.
Советская и российская наука активно работали над выявлением этих параметров, и, в конечном счёте, они были объединены категорией «общественный строй». Если отвлечься от идеологической шелухи, которой авторы вынуждены были приправлять свои работы, то им удалось определить те существенные черты общества, изменение которых влечёт преобразование самой природы этого общества. К этим чертам относятся: формы собственности, формы правления и государственного устройства, базовые принципы взаимоотношений государства и личности, а также государства и общественных и религиозных организаций, определение господствующей идеологии, границы политического и идеологического плюрализма. Особенно хотелось бы в этих исследованиях отметить роль профессора В.А. Ржевского. В 70-е годы он опубликовал книгу, в которой под общественным строем понимал не всю совокупность отношений в обществе, а лишь основы важнейших социальных, политических, экономических отношений: отношений собственности, отношений государственной власти, форм государства, принципов внешней политики. (Ржевский В.А. Общественный строй развитого социализма: конституционное содержание, структура, регулирование. М. 1983. с.60-61). То есть, речь идёт о тех параметрах общественной системы, которые придают ей целостность, составляют отличительные особенности от других систем. Любые их изменения влияют на устойчивость системы. Они составляют сущность проекта, который реализует публичная власть. Естественно, проект шире, чем основы этих отношений, но они составляют его сердцевину. Будучи отражёнными в Конституции, они образуют категорию «конституционного строя», которая используется в современном конституционном праве (см. Румянцев О.Г. Основы конституционного строя России (понятие, содержание, вопросы становления. М. 1994. с. 17-34). Конституционному строю посвящена первая глава Конституции РФ. Не случайно в неё невозможно, как и во вторую главу, внести поправки. Нужно принимать новую Конституцию!
Чёткое разграничение в теории и на практике сфер деятельности верховной и оперативной властей чрезвычайно важно. Историческая практика показывает, что долго и успешно развиваются те общества, где чётко разделены верховная и оперативная власть. Приобретение оперативной властью роли верховной чревато «сбоем прицела», ошибками в целеполагании. Как правило, оперативная власть эти функции выполняет недолго, и заканчивается это для стран печально: так было в Англии от начала революции до Кромвеля, во Франции с 1789 года до 18 брюмера, в Германии - период Веймарской республики. Верховная власть, как правило, быстро возвращает себе свои прерогативы и восстанавливает порядок в системе жёсткими, а зачастую жестокими и кровавыми методами. (см. Гиренко Ю. Новая русская революция. Опыты политического осмысления. М. 2005. с.42-44). Когда же наоборот, верховная власть пытается руководить частностями и пытается заняться делами власти оперативной, то развитие системы начинает тормозиться, и страна начинает проигрывать в международной конкурентной борьбе, поскольку запаздывают необходимые изменения. Концентрация верховной и оперативной властей в одних руках возможно на короткий период, когда цели совершенно ясны и для их достижения требуется мобилизация всех ресурсов. Но в этом случае риск ошибок чрезвычайно велик: цели определяются достаточно волюнтаристски, и общество силой загоняется на неверный путь (военный коммунизм, культурная революция Мао, режим Пол Пота). Соединение властей иногда хорошо для короткого рывка, но не может обеспечить долгосрочное поступательное развитие. Англосаксы очень хорошо поняли принцип разграничения верховной и оперативной властей. Невозможно из одного центра управлять каждой «мелочью».
Человек, знакомый с советским опытом, хорошо знает последствия такой концентрации принятия разнокалиберных решений: хронический дефицит необходимых товаров, блокирование перспективных научных направлений, цензурирование каждой строчки в литературе и печати. В чётком разделении функций верховной и «управительной» властей в англосаксонских странах заключается одна из причин их успешного развития и глобального доминирования на протяжении последних 250 лет. Другой же причиной успеха этих стран стал безудержный грабёж остального мира. Правда, награбленным тоже необходимо умело воспользоваться для собственного развития. Вот Испания не смогла. «Государственный талант равно проявляется в экспансии и в управлении, что Власть управляет, чтобы завоёвывать, и завоёвывает, чтобы управлять», утверждал де Жувенель. (Жувенель Б. Указ.соч. с. 196-197).
Соответственно обеспечение стратегического характера деятельности центра верховной власти предполагает решение двуединой задачи. С одной стороны, необходимо создать правовые и социокультурные гарантии невмешательства в текущее управление. С другой стороны, в обществе должно быть достигнуто чёткое понимание, что стратегичность центра верховной власти определяет его нацеленность на защиту общенациональных, а не групповых интересов.
4.неизбираемость, надпартийность, «нейтральность»
Недопустимо увязывать в одном центре решение стратегических и оперативных задач. Последние, в силу своей приземлённости, привязанности к повседневности каждого члена общества предполагают довольно частые изменения. Единый центр не в состоянии инициировать и отвечать за их реализацию. Это надо отдать на откуп сфере политической саморегуляции и «управительной» власти. Тактические вопросы должны решаться в поле политической борьбы, на выборах, в активности партий и других общественных организаций. Но на столе политической игры не должны оказываться стратегические вопросы, за которые отвечает центр верховной власти. Реализация проекта носит долгосрочный характер, невозможно каждые 4-5 лет ставить под сомнение базовые параметры системы, за которые как раз отвечает центр верховной власти.
В этой плоскости лежит решение вопроса о «сменяемости-несменяемости» российской власти, который всё активнее ставят в политическую повестку либералы. Разделение власти на верховную и оперативную позволяет ответить на этот вопрос: оперативная власть должна меняться гораздо чаще, чем верховная.
Кроме того, один центр не может отвечать перед обществом за реализацию и стратегических, и тактических целей, ибо в этом случае частные ошибки в оперативном управлении, вызвавшие спонтанное и эмоциональное недовольство населения создают условия для дискредитации всего проекта. История даёт множество примеров: недавние волнения в Венесуэле, падение Перона и де Голля, да и февральская революция 1917 года вписывается в эту картину. Недовольство частностями, за которые отвечает управительная власть, должна приводить к её сменяемости, но не ставить под сомнение стратегию самого центра верховной власти, которому от этих частностей следует дистанцироваться. Если же в одном центре сосредоточена и оперативная власть, то под угрозой находится вся система в целом. Поэтому центр верховной власти должен иметь более сложный порядок легитимации, чем органы «управительной» власти. «Народ обычно беспокоен и изменчив. Он редко рассуждает здраво и логично», - писал Александр Гамильтон. Неудивительно, что отцы-основатели США соорудили довольно сложную конструкцию государственной власти, в которой первоначально лишь один орган – Палата Представителей – избиралась гражданами напрямую, и то – только на два года.
Возникает вопрос: почему верховная власть не должна выбираться и должна формироваться преимущественно элитой. Тогда как законодательная власть избирается непосредственно гражданами на всеобщих выборах и затем назначает ответственное перед ней правительство. Другими словами, почему рядовые избиратели должны иметь сильное влияние на законодательную и исполнительную власти, и, наоборот, слабое на верховную. Ответ можно найти у Й.Шумпетера. В основе народовластия и демократии как сущности и формы проявления народного суверенитета лежит иллюзорное представление о человеке как рационально мыслящем и действующем гражданине, глубоко компетентном в политических вопросах, сознательно делающим свой выбор в день голосования, не поддающемуся манипуляциям. Й.Шумпетер развенчивает иллюзии. Он замечает, что в своих повседневных решениях, касающихся его лично, его семьи, работы, увлечений, друзей гражданин демонстрирует хорошую осведомленность, чувства реальности и ответственности. Эти качества гражданин сохраняет, когда он начинает принимать участие в решении общественных вопросов, близких ему: дел местного масштаба, а также общенациональных, касающихся его денежных доходов и материальных интересов социальной группы, к которой он принадлежит. Но положение меняется, когда дело касается более далёкой перспективы, вопросов, не так очевидно связанных с непосредственными интересами гражданина. «Только обещания, выполнение которых рассчитано на короткие сроки, имеют политическое значение, и, следовательно, здесь проявляется рациональность краткосрочного характера», - пишет Шумпетер. (Шумпетер Й. Капитализм, социализм и демократия. М. 1995. с.345). Но как только гражданин удаляется в области, которые непосредственно не связаны с его частными проблемами, семьи и работы, например, в международные отношения, то его «индивидуальные желания, знание фактов и логики перестают отвечать требованиям классической доктрины ...полностью теряется чувство реальности ... Ограниченное чувство реальности влечёт за собой не только ограниченное чувство ответственности, но и отсутствие определённой воли. Ограниченное чувство реальности и отсутствие чётко определённой воли, в свою очередь, объясняют, почему рядовой гражданин не знает и не может судить о внутри- и внешнеполитических проблемах». (Шумпетер Й. Указ.соч. с.345-346). Шумпетер, и это главное, показывает различную компетентность гражданина в различных вопросах. И степень компетентности зависит не только и не столько от их сложности, сколько от желания в них разбираться. А это желание, в свою очередь, определяется близостью этих вопросов к его житейским проблемам. Поэтому, «как только обычный гражданин затрагивает политические вопросы, он опускается на более низкий уровень мыслительной деятельности. Он аргументирует и анализирует так, что это самому ему показалось бы инфантильным применительно к сфере его собственных интересов, он вновь становится дикарём…» (Шумпетер Й. Указ.соч. с.347).
Шумпетер даёт ключ к разграничению полномочий верховной власти и оперативной власти, а также к пониманию разных форм их легитимации. Разная заинтересованность избирателей в различных вопросах, разная степень компетентности и дилетантизма предопределяют разную степень участия граждан в решении вопросов. Актуальные «житейские» групповые вопросы могут оказаться в поле политической борьбы и затем в ведении оперативной власти. Сложные же проблемы международных отношений, военной доктрины, стратегического социально-экономического развития должны решаться верховной властью.
Опасность выборов верховной власти народом аргументировал Гегель. Критикуя идею «выборной монархии», он писал, что «частная воля становится в ней последней решающей инстанцией» и вследствие этого «государственный строй превращается...в избирательную капитуляцию», то есть институт, при котором государственная власть отдаётся на милость частной воли, что ведёт к преобразованию особенных государственных властей в частную собственность, к ослаблению государства и утрате им суверенитета и к его внутреннему распаду и внешнему разрушению». (Гегель В.Ф. Философия права. М. 1990. с.325-326)
Общество должно опосредованно влиять на формирование и деятельность Центра верховной власти. Его прямые выборы и партийные привязки вредны. Его неизбираемость напрямую населением - гарантия его надпартийности, нейтральности по отношению к существующим в обществе групповым интересам и беспристрастного отстаивания подлинно национальных интересов. Только в этом случае он может осуществлять модерацию политических и идеологических процессов в обществе. Применительно к центру верховной власти можно вспомнить определение Карла Шмитта invisible moderateur (невидимый модератор).
5.безальтернативность
В общественной системе не может существовать второй центр власти, его появление означает двоевластие, турбулентность системы и, как следствие, её распад. Самый яркий пример – Россия с февраля по октябрь 1917-го года, известно, чем эта ситуация закончилась. Более того, центру верховной власти не может противостоять даже легальная оппозиция. Легальная оппозиция может и должна быть на уровне «управительной» власти. Так как верховная власть определяет и удерживает критические для существования общественной системы параметры, её смена может происходить только в результате революций или переворотов.
В политической теории безальтернативность рассматривалась, прежде всего, применительно к государству. Монополия на принуждение вплоть до насилия считается существенным признаком суверенной государственной власти, отличающей её от других (несуверенных) властей, существующих в обществе. Но, учитывая возрастающую роль духовной власти, правомерно говорить как о монополии на принуждение, так и о монополии на управление общественным сознанием. Причём, речь - не столько о государстве, а, прежде всего, о центре верховной власти, который, напомним, не всегда находится в государственных структурах. Безальтернативность центра верховной власти означает не только отсутствие иных центров, имеющих право легально применять репрессии, но и иных центров, способных осуществлять альтернативную модерацию политических и духовных процессов. Это особенно актуально для современной России. Отказ от монополии «духовного производства» в 90-е годы обернулась распадом страны, разрухой в экономике, потерей духовных ориентиров, разрушением культурной среды, которые, в свою очередь, явились следствием внедрения в общественное сознание ложных ценностей. А ведь суверенитет в духовной сфере не менее важен, чем суверенитет, обеспечиваемый мощной армией.
Безальтернативность центра верховной власти как модератора политических и духовных процессов не означает единомыслия. Различные точки зрения должны быть представлены в политическом, медийном, культурном пространствах. Но базовые ценности, которые представляют собой духовный каркас общества, жёстко модерируются, жёстко внедряются и жёстко охраняются, как и основанные на них представления центром верховной власти. Остальное отдаётся в сферу саморегуляции. Однако, под видом саморегуляции не должен существовать альтернативный модерирующий центр, в том смысле, что не должно быть цельного механизма «производства» альтернативного проекта и его пропаганды в СМИ, интернете, школах и культурном пространстве. Альтернативный центр управления общественным сознанием так же опасен для суверенитета, как и армия повстанцев. Ярким примером является оголтелая борьба западных стран против телеканала «Russia Today». Появление единственного внесистемного СМИ в западном информационном пространстве сразу было расценено как угроза безопасности этим странам, хотя вряд ли можно считать RT очень влиятельным каналом внутри европейских стран и США. Особенно, если сравнить с той мощной пропагандистской машиной, которая действует под руководством истэблишмента этих стран. Однако, даже маленькая «дырочка» в плотно сотканном полотне западной пропаганды было расценена как покушение на монополию элит формировать общественное мнение своих стран. С требованиями ограничить влияние «RT» выступили влиятельные политики, общественные деятели. В Британии поводом закрытия стало дело «отравленного» Скрипаля. Хотя какое отношение Скрипаль имеет к «Russia Today»?! Здесь логика ушла на второй план – главное поскорее заткнуть информационную прореху. История с «Russia Today» показывает, как в плюралистическом западном обществе бдят монополию ЦВВ на модерацию духовных процессов. И как быстро забываются принципы свободы слова и СМИ, плюрализма, демократии и т.д.
скачать в формате | pdf | doc |
← вернуться в список
распечатать